Phoenix amicis, Cerberus - pro inimicis.
Только самое начало. Совсем чуть-чуть. Даже пролог не до конца переведён и переводиться будет долго, потому что времени в обрез, а знание языка не особо-то хорошее. Переводил Freylink.
читать дальшеЧасть 1
Пролог
Аттребус не видел того, что вспороло его живот, вывернув кишки прямо ему в руки. Это произошло во тьме, и единственное, что ему запомнилось, кроме агонии, был смрад его внутренностей и что-то, похожее на гнилой имбирь, а еще тащивший его Сул, сыпавший проклятьями на языке, которого Аттребус не понимал.
Теперь же боль - оставшаяся единственной реальной для него вещью - отступала, оставляя тело, почувствовавшее близящуюся развязку.
Возможно, он был уже мертв - он не знал, на что похожа смерть. Он не уделял большого внимания подобным вещам тогда, когда следовало бы.
Он взлетел, будто во сне о падении, а на мгновение он решил, что он падает, потому что вся его тяжесть исчезла. С усилием он открыл глаза, но смотреть было почти не на что; воздух был наполнен пеплом, серым облаком, растянувшимся во всех направлениях. Он видел своего спутника Сула в нескольких ярдах от себя, но неуклонно удалялся от него. Вот пыль превратила его в тень, а потом и вовсе скрыла.
Было трудно дышать; серая пыль заполнила его ноздри и рот. Сделав несколько вдохов, он понял, что скоро его легкие наполнятся этой дрянью и все будет кончено.
Об этом было так тяжело думать. Он был слаб, измотан, а даже если и жив, вещи, которые он должен был сделать, казались невыполнимыми. Никто ведь не обвинит его, если он уйдет, верно? Уже нет.
Никто даже не узнает.
И пока он парил, пепел облепил его пропитанный кровью гамбезон и руки, укрыв его подобно савану, бережно готовя его к моменту, когда сердце окончательно остановится.
Во тьме его глаз маленькие искорки загорались и тухли, одна слабее другой, пока не осталась единственная, угасающая. В ней он увидел лицо молодой девушки, уменьшающееся с расстоянием, и услышал откуда-то громкий хор отчаяния и страха заполнивший, похоже, весь мир. Он увидел своего отца на горящем троне, его лицо ничего не выражало, будто он не осознавал, что с ним происходит. Дрожащие цвета вытянулись, вытесняя мрак, а когда исчез его отец, вновь появилась девушка. Он знал ее черты, ее вьющиеся темные волосы, но не мог вспомнить ее имя. Он заметил, что она держит что-то перед его глазами; маленькая кукла, похожая на него, но не бывшая им: кукла была сильнее, умнее, лучше, чем он, изображала человека, неспособного уступать или сдаваться.
Она легонько поцеловала куклу в голову, а потом выжидательно посмотрела на него.
И тогда, взрыдав, он расколол покрывающую губы корку и призвал весь воздух, оставшийся в легких.
"Сул", - прокаркал он.
Другой мужчина был едва виден, темное пятно в пепле.
"Сул!" - в этот раз он решил закричать, и боль пронзила его снова.
"Сул!" - теперь это было похоже на гром в его ушах, и все вокруг закружилось. Ему показалось, что он увидел оранжевую вспышку среди серого, сферу, которая появилась, выросла, прошла сквозь него, а потом скрылась из поля зрения.
Но, быть может, это была агония, уносящая его прочь.
В то время, как свет остался, картины сменяли друг друга. Он вновь увидел куклу, теперь лежащую на маленькой серой кроватке. Ее голова была фарфоровой, не отличающейся от сотни подобий, виденных им за многие годы. Ткань на животе была вспорота, и оттуда торчала набивка. Он видел, как гигантские руки взяли куклу и вернули набивку на место, но ее не хватало, тогда одна рука исчезла и появилась вновь с серым комком и затолкнула его внутрь тоже перед тем, как зашить куклу с помощью нитки и иголки. Когда все стежки были сделаны и туго затянуты, появился нож, обрезавший нитку.
Он закричал, когда воздух влился в его легкие и тысячи булавок будто бы впились в каждый дюйм его плоти. Он попытался изрыгнуть, но ничего не вышло, и он лег, рыдая, зная, что ничто не вернется на круги своя, ничто не будет выглядеть так же ярко или чисто, как могло бы. Он плакал подобно младенцу, неосмысленно, без стыда. Это длилось долгое время, но в конце появилось нечто настолько крепкое и нерушимое, что никогда бы не превратилось в слезы и не утекло бы. Но он смог почувствовать его горечь и разозлил его, и в том он обнаружил по крайней мере тень решения, то, что он мог со временем взрастить и сделать сильнее.
Он открыл глаза.
Он лежал в комнате, похожей на серую коробку, без видимого входа или выхода. Свет, казалось, просачивался сквозь сами стены - он не отбрасывал тени. У спертого воздуха был привкус горелого, но он больше не задыхался, его грудь вздымалась и опадала.
Он сел, и его руки инстинктивно потянулись к животу. Он обнаружил себя обнаженным, а от промежности до груди бежал белый шрам.
"О Боги", - с трудом выдохнул он.
"Я бы не взывала к ним здесь", - предупредил женский голос.
Он повернул голову и увидел ее. Обнаженная, как и он, она сидела подтянув колени к груди. Ее волосы были светло-золотыми, кожа - алебастрово-белой, глаза - парой изумрудов. У нее были тонкие, заостренные эльфийские уши.
"Ты знаешь, где мы?" - спросил он.
"В Обливионе, - ответила она. - В царстве Малаката".
"Малакат", - пробормотал он, прикоснувшись к шраму. Он был еще мягким.
"Так он себя называет", - сказала женщина.
"Меня зовут Аттребус, - сказал он. - К кому я имею честь обращаться?"
"Ты можешь звать меня Сильханса", - ответила она.
"Как давно ты здесь находишься, Сильханса?" - спросил он.
"Не дольше, чем ты, - сказала она. - По крайней мере, я так думаю. Тяжело сказать без солнца или луны, с одной лишь бесконечной серостью".
"Как ты оказалась здесь?"
Она пожала плечами: "Я не уверена".
Он остановился, чтобы дать ей возможность задать собственные вопросы ему, но, когда она не стала делать ничего подобного, продолжил.
"Откуда ты знаешь, что это царство Малаката? Ты видела его?"
"Я слышала голос, и он назвал свое имя. Это все, что я знаю. Но мне страшно". Она остановилась, выглядя так, будто забыла о чем-то. "А ты? Как ты попал сюда?"
"Это длинная история", - сказал он.
"Прошу, - сказала Сильханса. - Твой голос успокаивает меня. Что привело тебя в это ужасное место?"
"У меня был спутник, - сказал Аттребус. - Темный эльф - Данмер - по имени Сул. Ты видела его?"
"Твое лицо единственное, которое я видела с тех пор, как попала сюда, - сказала она. - Пожалуйста, расскажи свою историю".
Аттребус вздохнул. "Откуда ты?" - спросил он.
"Балфиера", - ответила она.
Он кивнул. "Значит, мы оба из Тамриэля - это все упрощает. Сам я из Сиродиила". Он почесал подбородок и обнаружил бороду. Сколько же времени прошло?
"Хорошо, - сказал он. - Я попробую объяснить. Не так давно нечто вошло в наш мир из Обливиона, остров, парящий в воздухе, с городом на нем. Куда бы ни летел остров, все, кто оказывался под умирали и вставали вновь живыми мертвецами. Мой спутник и я преследовали этот остров".
"Зачем?"
"Чтобы остановить, разумеется, - сказал он, понимая, как высокомерно это звучит, как глупо. - Остановить, пока он не уничтожил весь Тамриэль".
"Значит, ты герой. Воин".
"Не самый лучший, - сказал он. - Но мы старались изо всех сил. До того, как мы встретились, мой спутник Сул был узником Обливиона многие годы и знал здешние дороги. Умбриэль - так называется остров - был слишком далеко, чтобы догнать его вовремя..."
"Вовремя для чего?"
"Я как раз собирался сказать", сказал Аттребус.
"Прости. Я не хотела прерывать, но эта история звучит странно".
"Не так странно, как быть плененным принцем даэдра".
"Твоя взяла", - согласилась она.
"Чтобы сократить путь, - сказал он, - Сул повел нас по кратчайшей тропе через Обливион, чтобы выйти прямо к Умбриэлю".
"И вы остановили его?"
"Нет, - сказал он. - У нас не было и шанса. Владыка Умбриэля был слишком силен для нас. Он поймал нас и готов был убить, но Сулу удалось сбежать в Обливион и меня с собой прихватить. Но мы потерялись вдалеке от путей, которые знал Сул. Мы проходили через кошмарные места. Перед тем, как попасть сюда, мы были в царстве Принца Намиры, по крайней мере, так решил Сул. Там нечто сделало это". Он показал на шрам.
"Я удивилась, как кто-либо может выжить после такой раны", - сказала Сильханса.
"Я тоже, - ответил Аттребус. - Сул, должно быть, вытащил нас из царства Намиры. Я помню, как парил среди серого пепла, задыхаясь. Потом я очнулся здесь". Он не хотел думать о своем сне, тем более говорить о нем.
"Итак, твое путешествие окончено. Мне очень жаль".
"Оно не окончено, - возразил он. - Я найду Сула, и мы как-нибудь выберемся отсюда".
"Отчего ты так решителен?"
"На кону мои люди, мой мир. А еще есть кое-кто, рассчитывающий на меня, ждущий. Она, скорее всего, в безопасности, но если нет..."
"Ах, - понимающе сказала Сильханса. - Женщина. Любовница".
"Да, это женщина, но не любовница, а друг, тот, кто рассчитывает на меня".
"Но ты хочешь, чтобы она стала твоей любовницей".
"Я... Я не думал об этом, ни здесь ни там".
"А твой друг Сул? Им тоже движет любовь?"
"Сул? Им движет жажда мести. Он ненавидит Вуона, повелителя Умбриэля. Мне кажется, он ненавидит его сильнее, чем я могу даже представить ненависть к чему-либо, а в таких вещах я в последнее время стал разбираться лучше".
Он поймал себя на том, что снова трогает шрам. Сильханса это заметила.
"Ты думаешь, что Малакат исцелил тебя?" - спросила она.
"Может быть - если это его царство, то, по-моему, это возможно - но я не имею понятия зачем. Малакат известен отнюдь не за доброту."
"Ты что-нибудь знаешь о нем?"
Аттребус кивнул. "Немного. Моя няня рассказывала мне историю о нем. Она была одной из моих любимых".
"Правда? Расскажешь? Я мало знаю о даэдра".
"Я не расскажу ее так, как рассказывала она, - признался он, - но я помню сказку". Он остановился на мгновение, припоминая певучий голос Хельны. Он закрыл глаза и представил свою кровать и ее, сидящую рядом, сложив руки. Всего на мгновение он ощутил тень комфорта, который знал тогда, невинность, защищавшую его от внешнего мира.
"Давным-давно, - начал он, - жил герой по имени Тринимак, величайший рыцарь Эльнофей, защитник Дракона Времени. Однажды он отправился в путь, чтобы разыскать Боэтию, принца даэдра, и наказать его за совершенные злодеяния.
"Но Боэтия знал, что Тринимак придет, и принял облик старухи и встал на обочине тропы.
" "Добрый день, бабушка, - сказал Тринимак, проходя мимо. - Я разыскиваю Принца Боэтию, чтобы наказать его. Ты можешь сказать мне, где я могу найти этого негодяя?"
" "Я не знаю, - сказала ему старуха, - но дальше по дороге стоит мой младший брат, он может знать. Я с удовольствием скажу тебе где его искать, если только ты почешешь мне спину".
"Тринимак согласился, но когда он взглянул на ее спину, она была вся покрыта омерзительными нарывами. Тем не менее, дав слово, он почесал зловонные язвы.
" "Спасибо тебе, - сказала она. - Ты найдешь моего брата слева от дороги на следующем перекрестке".
"Тринимак отправился в путь. Боэтия стремглав проскочил вперед по короткой тропе и принял облик старика.
" "Добрый день, дедушка, - сказал Тринимак, встретив его. - Я видел твою старшую сестру, и она сказала, что ты можешь знать дорогу к дому Принца Боэтии".
" "Я не знаю, - сказал ему старик. - Но моя младшая сестра знает. Я скажу тебе, где ее искать, если только ты омоешь мне ноги".
"Тринимак согласился, но обнаружил, что ноги старика еще отвратительнее и зловоннее, чем спина старухи. И все же, он сдержал слово. Старик рассказал ему, где искать младшую сестру, и вновь Тринимак отправился в путь, и вновь Боэтия убежал вперед и принял облик красивой молодой девушки.
"Теперь Тринимак боялся встречи с младшей сестрой, опасаясь, что ему вновь придется мыть или чесать нечто худшее, чем раньше, но когда он увидел красивую девушку, ему стало лучше.
" "Я встретил твоего старшего брата, - сказал он, - и он сказал мне, что ты знаешь дорогу к дому Принца Боэтии".
" "Верно, я знаю, - заявила она. - И я с радостью скажу тебе, только если ты поцелуешь меня".
" "Это я могу, - сказал Тринимак, но стоило ему податься вперед для поцелуя, ее рот широко раскрылся - настолько широко, что его голова вошла целиком, и Боэтия одним глотком проглотил его.
"Тогда Боэтия принял облик Тринимака, и заставил его рыгать и пердеть, и говорить глупые вещи, пока наконец не изверг огромную кучу дерьма, и это было тем, что осталось от Тринимака. Дерьмо поднялось и ушлепало прочь от стыда, гордого рыцаря не стало. Он стал Принцем Малакатом, а те, кто любил его, тоже изменились и стали орками".
В глазах женщины был странный взгляд.
"Это история была твоей любимой?" - сказала она.
"Да, когда мне было семь".
Она потрясла головой. "Вы, люди, всегда воспринимаете все буквально".
"Что ты имеешь в виду?" Его осенило. "Ты же Альтмер, так? Высокий Эльф? Как же возможно, что ты никогда не слышала о Тринимаке?"
"Конечно же, я слышала о Тринимаке," - сказала Сильханса, положив правую руку на пол, ладонью кверху. Она стала таять и проникать в поверхность.
"Что ты..."
Но Сильханса - все еще на коленях - начала расти, и быстро. И пока она росла, она менялась; цвет ее глаз и волос выцвел до серого, ее лицо расширилось, стало свиноподобным, появились клыки. Все признаки женственности исчезли, а когда она встала, он почувствовал, как покачнулся пол под ним, осознавая, что она держит его в ладони и поднимает вверх. Стены темницы растворились, и тот, кто назвал себя Сильхансой, был теперь ста футов росту. Держащая его рука поднесла его прямо к лицу, и другая тоже, показывая Сула, такого же голого и такого же плененного.
"Малакат", - выдохнул Аттребус.
"Так вы меня зовете", - сказал Малакат, его голос - треск ломаемых сучьев, его дыхание - смрадный ветер. Его глаза казались пустыми, но когда Аттребус заглянул в них, искривленные образы заполнили его разум, поглотив мысли.
Окружение тоже изменилось. Вокруг них вырос сад высоких деревьев, и раны на стволах были гирляндой лоз с цветками, похожими на лилии. Множество сфер задвигалось далеко в бесцветном небе, таких же далеких и бледных, как луны. Он слышал чириканье птиц, но это был печальный звук, будто нечто, смутно помнящее о том, что такое быть птицей, пыталось воспроизвести звуки, которых больше не чувствовало.
"Принц", - сказал Аттребус, начав дрожать. "Я не хотел оскорбить вас. Это всего лишь сказка, которую я слышал, когда был маленьким. Я не предполагал..."
"Замолчи", - сказал Малакат, и Аттребус закашлял, когда его рот мгновенно наполнился пеплом. "Я услышал от тебя достаточно. Ты мне не интересен. Но вот ты, Сул... Я помню тебя. Ты дал мне однажды клятву, противную твоим богам. Ты проскользнул через мой мир, даже не остановившись. Я оскорблен".
"Прошу прощения, Принц", - сказал Сул. "Я торопился".
"И все же теперь ты требуешь моего внимания. В моем собственном доме".
"Да, Принц".
Массивные веки Малаката опустились, сделав грозным его пристальный взгляд. Его ноздри раздулись.
"Он все еще там", - голос Принца опустился до едва различимого. "Это место, эта тень сада, этот отголосок чего-то прежнего - ты знаком с такими фантомами, Сул?"
"Да", - прохрипел Сул.
"Ты любил женщину, и ради нее ты уничтожил свой город, свою страну и свой народ".
"Я не хотел", - сказал Сул. "Я хотел лишь спасти ее. Это Вуон..."
"Не унижайся. Не стремись уменьшить красоту поступка". Малакат открыл глаза и воззрился на них, и теперь Аттребус упал, чувствуя будто его череп наполнился горячей латунью.
"Я исцелил твое израненное тело и тело твоего спутника", - сказал он. "Что мне теперь с вами делать?"
"Отпустите нас", - сказал Сул.
"Зачем?"
"Уничтожить Умбриэль".
"Вы пытались. Вы не смогли".
"Потому что у нас не было меча", - сумел выдохнуть Аттребус сквозь принаторевшую пыль.
"Какого меча?" Воздух, казалось, уплотнился, и волосы на руках Аттребуса встали дыбом.
"Есть меч, называющийся Умбра..." - начал Аттребус.
"Я знаю", - сказал Малакат. "Орудие Принца Клавикуса Вайла, похититель душ".
"Более того", - ответил Аттребус. "Меч был темницей для создания, которое также называет себя Умбра. Оно сбежало из меча и украло немалую часть силы Клавикуса Вайла, и это именно та сила, которая движет Умбриэлем, городом, который Сул и я хотим уничтожить. Мы верим, что если найдем меч, то сможем вновь заточить это существо и победить Умбриэль".
Малакат лишь взглянул на него на мгновение, а потом огромная голова слегка склонилась к могучему плечу. Было что-то детское в этом движении.
"Я слышал, что Вайл слаб и что-то разыскивает. У меня нет симпатии к нему. Или к кому-то другому". Он вновь взглянул на Сула, насупив свои могучие брови. "Как же я смеялся, когда ты предал их, превратив свою родину в яму, наполненную пеплом не меньше, чем мой мир. Гордость Велоти, наконец усмиренная. Одним из них. И все же твоя клятва осталась неисполненной".
"Вы можете помочь ему исполнить ее", - выпалил Аттребус. Его неудержимо трясло, но он старался говорить ровно.
"Вы знали кем был Сул, когда увидели его", - продолжал он. "Вы помните о его клятве спустя все эти годы. Вы исцелили нас и общались со мной. Под маской. Чтобы увидеть, к чему мы стремимся. Чтобы убедиться в том, что клятва, данная Сулом годы назад, до сих пор с ним. Что он все еще жаждет мести".
Голова Малаката вновь двинулась, и лозы за ним разрушились и превратились в облако черных мотыльков, закруживших вокруг.
"Есть несколько вещей, к которым я испытываю нечто вроде симпатии", - сказал даэдра. "То, что Сул несет в себе, есть одна из них. Так что, да, я помогу вам. Меч, Умбра - вы знаете где он?"
На губах Сула отразилось сомнение.
"Как еще вы туда попадете, если не с моей помощью?"
"Где-то на Солсхейме, мне кажется", - наконец ответил Сул. "В руках того, кто носит кольцо-печатку с драугром на нем".
Малакат кивнул; Аттребусу показалось, что на него падает гора.
"Я могу доставить вас на Солсхейм", - сказал принц. "Не разочаруйте меня".
Затем оба гигантских глаза воззрились на Аттребуса. "А ты - если ты мне когда-нибудь понадобишься, ты узнаешь об этом".
"Да, Принц", - ответил Аттребус.
Бог обнажил полный рот острых зубов. А затем хлопнул в ладоши.
читать дальшеЧасть 1
Пролог
Аттребус не видел того, что вспороло его живот, вывернув кишки прямо ему в руки. Это произошло во тьме, и единственное, что ему запомнилось, кроме агонии, был смрад его внутренностей и что-то, похожее на гнилой имбирь, а еще тащивший его Сул, сыпавший проклятьями на языке, которого Аттребус не понимал.
Теперь же боль - оставшаяся единственной реальной для него вещью - отступала, оставляя тело, почувствовавшее близящуюся развязку.
Возможно, он был уже мертв - он не знал, на что похожа смерть. Он не уделял большого внимания подобным вещам тогда, когда следовало бы.
Он взлетел, будто во сне о падении, а на мгновение он решил, что он падает, потому что вся его тяжесть исчезла. С усилием он открыл глаза, но смотреть было почти не на что; воздух был наполнен пеплом, серым облаком, растянувшимся во всех направлениях. Он видел своего спутника Сула в нескольких ярдах от себя, но неуклонно удалялся от него. Вот пыль превратила его в тень, а потом и вовсе скрыла.
Было трудно дышать; серая пыль заполнила его ноздри и рот. Сделав несколько вдохов, он понял, что скоро его легкие наполнятся этой дрянью и все будет кончено.
Об этом было так тяжело думать. Он был слаб, измотан, а даже если и жив, вещи, которые он должен был сделать, казались невыполнимыми. Никто ведь не обвинит его, если он уйдет, верно? Уже нет.
Никто даже не узнает.
И пока он парил, пепел облепил его пропитанный кровью гамбезон и руки, укрыв его подобно савану, бережно готовя его к моменту, когда сердце окончательно остановится.
Во тьме его глаз маленькие искорки загорались и тухли, одна слабее другой, пока не осталась единственная, угасающая. В ней он увидел лицо молодой девушки, уменьшающееся с расстоянием, и услышал откуда-то громкий хор отчаяния и страха заполнивший, похоже, весь мир. Он увидел своего отца на горящем троне, его лицо ничего не выражало, будто он не осознавал, что с ним происходит. Дрожащие цвета вытянулись, вытесняя мрак, а когда исчез его отец, вновь появилась девушка. Он знал ее черты, ее вьющиеся темные волосы, но не мог вспомнить ее имя. Он заметил, что она держит что-то перед его глазами; маленькая кукла, похожая на него, но не бывшая им: кукла была сильнее, умнее, лучше, чем он, изображала человека, неспособного уступать или сдаваться.
Она легонько поцеловала куклу в голову, а потом выжидательно посмотрела на него.
И тогда, взрыдав, он расколол покрывающую губы корку и призвал весь воздух, оставшийся в легких.
"Сул", - прокаркал он.
Другой мужчина был едва виден, темное пятно в пепле.
"Сул!" - в этот раз он решил закричать, и боль пронзила его снова.
"Сул!" - теперь это было похоже на гром в его ушах, и все вокруг закружилось. Ему показалось, что он увидел оранжевую вспышку среди серого, сферу, которая появилась, выросла, прошла сквозь него, а потом скрылась из поля зрения.
Но, быть может, это была агония, уносящая его прочь.
В то время, как свет остался, картины сменяли друг друга. Он вновь увидел куклу, теперь лежащую на маленькой серой кроватке. Ее голова была фарфоровой, не отличающейся от сотни подобий, виденных им за многие годы. Ткань на животе была вспорота, и оттуда торчала набивка. Он видел, как гигантские руки взяли куклу и вернули набивку на место, но ее не хватало, тогда одна рука исчезла и появилась вновь с серым комком и затолкнула его внутрь тоже перед тем, как зашить куклу с помощью нитки и иголки. Когда все стежки были сделаны и туго затянуты, появился нож, обрезавший нитку.
Он закричал, когда воздух влился в его легкие и тысячи булавок будто бы впились в каждый дюйм его плоти. Он попытался изрыгнуть, но ничего не вышло, и он лег, рыдая, зная, что ничто не вернется на круги своя, ничто не будет выглядеть так же ярко или чисто, как могло бы. Он плакал подобно младенцу, неосмысленно, без стыда. Это длилось долгое время, но в конце появилось нечто настолько крепкое и нерушимое, что никогда бы не превратилось в слезы и не утекло бы. Но он смог почувствовать его горечь и разозлил его, и в том он обнаружил по крайней мере тень решения, то, что он мог со временем взрастить и сделать сильнее.
Он открыл глаза.
Он лежал в комнате, похожей на серую коробку, без видимого входа или выхода. Свет, казалось, просачивался сквозь сами стены - он не отбрасывал тени. У спертого воздуха был привкус горелого, но он больше не задыхался, его грудь вздымалась и опадала.
Он сел, и его руки инстинктивно потянулись к животу. Он обнаружил себя обнаженным, а от промежности до груди бежал белый шрам.
"О Боги", - с трудом выдохнул он.
"Я бы не взывала к ним здесь", - предупредил женский голос.
Он повернул голову и увидел ее. Обнаженная, как и он, она сидела подтянув колени к груди. Ее волосы были светло-золотыми, кожа - алебастрово-белой, глаза - парой изумрудов. У нее были тонкие, заостренные эльфийские уши.
"Ты знаешь, где мы?" - спросил он.
"В Обливионе, - ответила она. - В царстве Малаката".
"Малакат", - пробормотал он, прикоснувшись к шраму. Он был еще мягким.
"Так он себя называет", - сказала женщина.
"Меня зовут Аттребус, - сказал он. - К кому я имею честь обращаться?"
"Ты можешь звать меня Сильханса", - ответила она.
"Как давно ты здесь находишься, Сильханса?" - спросил он.
"Не дольше, чем ты, - сказала она. - По крайней мере, я так думаю. Тяжело сказать без солнца или луны, с одной лишь бесконечной серостью".
"Как ты оказалась здесь?"
Она пожала плечами: "Я не уверена".
Он остановился, чтобы дать ей возможность задать собственные вопросы ему, но, когда она не стала делать ничего подобного, продолжил.
"Откуда ты знаешь, что это царство Малаката? Ты видела его?"
"Я слышала голос, и он назвал свое имя. Это все, что я знаю. Но мне страшно". Она остановилась, выглядя так, будто забыла о чем-то. "А ты? Как ты попал сюда?"
"Это длинная история", - сказал он.
"Прошу, - сказала Сильханса. - Твой голос успокаивает меня. Что привело тебя в это ужасное место?"
"У меня был спутник, - сказал Аттребус. - Темный эльф - Данмер - по имени Сул. Ты видела его?"
"Твое лицо единственное, которое я видела с тех пор, как попала сюда, - сказала она. - Пожалуйста, расскажи свою историю".
Аттребус вздохнул. "Откуда ты?" - спросил он.
"Балфиера", - ответила она.
Он кивнул. "Значит, мы оба из Тамриэля - это все упрощает. Сам я из Сиродиила". Он почесал подбородок и обнаружил бороду. Сколько же времени прошло?
"Хорошо, - сказал он. - Я попробую объяснить. Не так давно нечто вошло в наш мир из Обливиона, остров, парящий в воздухе, с городом на нем. Куда бы ни летел остров, все, кто оказывался под умирали и вставали вновь живыми мертвецами. Мой спутник и я преследовали этот остров".
"Зачем?"
"Чтобы остановить, разумеется, - сказал он, понимая, как высокомерно это звучит, как глупо. - Остановить, пока он не уничтожил весь Тамриэль".
"Значит, ты герой. Воин".
"Не самый лучший, - сказал он. - Но мы старались изо всех сил. До того, как мы встретились, мой спутник Сул был узником Обливиона многие годы и знал здешние дороги. Умбриэль - так называется остров - был слишком далеко, чтобы догнать его вовремя..."
"Вовремя для чего?"
"Я как раз собирался сказать", сказал Аттребус.
"Прости. Я не хотела прерывать, но эта история звучит странно".
"Не так странно, как быть плененным принцем даэдра".
"Твоя взяла", - согласилась она.
"Чтобы сократить путь, - сказал он, - Сул повел нас по кратчайшей тропе через Обливион, чтобы выйти прямо к Умбриэлю".
"И вы остановили его?"
"Нет, - сказал он. - У нас не было и шанса. Владыка Умбриэля был слишком силен для нас. Он поймал нас и готов был убить, но Сулу удалось сбежать в Обливион и меня с собой прихватить. Но мы потерялись вдалеке от путей, которые знал Сул. Мы проходили через кошмарные места. Перед тем, как попасть сюда, мы были в царстве Принца Намиры, по крайней мере, так решил Сул. Там нечто сделало это". Он показал на шрам.
"Я удивилась, как кто-либо может выжить после такой раны", - сказала Сильханса.
"Я тоже, - ответил Аттребус. - Сул, должно быть, вытащил нас из царства Намиры. Я помню, как парил среди серого пепла, задыхаясь. Потом я очнулся здесь". Он не хотел думать о своем сне, тем более говорить о нем.
"Итак, твое путешествие окончено. Мне очень жаль".
"Оно не окончено, - возразил он. - Я найду Сула, и мы как-нибудь выберемся отсюда".
"Отчего ты так решителен?"
"На кону мои люди, мой мир. А еще есть кое-кто, рассчитывающий на меня, ждущий. Она, скорее всего, в безопасности, но если нет..."
"Ах, - понимающе сказала Сильханса. - Женщина. Любовница".
"Да, это женщина, но не любовница, а друг, тот, кто рассчитывает на меня".
"Но ты хочешь, чтобы она стала твоей любовницей".
"Я... Я не думал об этом, ни здесь ни там".
"А твой друг Сул? Им тоже движет любовь?"
"Сул? Им движет жажда мести. Он ненавидит Вуона, повелителя Умбриэля. Мне кажется, он ненавидит его сильнее, чем я могу даже представить ненависть к чему-либо, а в таких вещах я в последнее время стал разбираться лучше".
Он поймал себя на том, что снова трогает шрам. Сильханса это заметила.
"Ты думаешь, что Малакат исцелил тебя?" - спросила она.
"Может быть - если это его царство, то, по-моему, это возможно - но я не имею понятия зачем. Малакат известен отнюдь не за доброту."
"Ты что-нибудь знаешь о нем?"
Аттребус кивнул. "Немного. Моя няня рассказывала мне историю о нем. Она была одной из моих любимых".
"Правда? Расскажешь? Я мало знаю о даэдра".
"Я не расскажу ее так, как рассказывала она, - признался он, - но я помню сказку". Он остановился на мгновение, припоминая певучий голос Хельны. Он закрыл глаза и представил свою кровать и ее, сидящую рядом, сложив руки. Всего на мгновение он ощутил тень комфорта, который знал тогда, невинность, защищавшую его от внешнего мира.
"Давным-давно, - начал он, - жил герой по имени Тринимак, величайший рыцарь Эльнофей, защитник Дракона Времени. Однажды он отправился в путь, чтобы разыскать Боэтию, принца даэдра, и наказать его за совершенные злодеяния.
"Но Боэтия знал, что Тринимак придет, и принял облик старухи и встал на обочине тропы.
" "Добрый день, бабушка, - сказал Тринимак, проходя мимо. - Я разыскиваю Принца Боэтию, чтобы наказать его. Ты можешь сказать мне, где я могу найти этого негодяя?"
" "Я не знаю, - сказала ему старуха, - но дальше по дороге стоит мой младший брат, он может знать. Я с удовольствием скажу тебе где его искать, если только ты почешешь мне спину".
"Тринимак согласился, но когда он взглянул на ее спину, она была вся покрыта омерзительными нарывами. Тем не менее, дав слово, он почесал зловонные язвы.
" "Спасибо тебе, - сказала она. - Ты найдешь моего брата слева от дороги на следующем перекрестке".
"Тринимак отправился в путь. Боэтия стремглав проскочил вперед по короткой тропе и принял облик старика.
" "Добрый день, дедушка, - сказал Тринимак, встретив его. - Я видел твою старшую сестру, и она сказала, что ты можешь знать дорогу к дому Принца Боэтии".
" "Я не знаю, - сказал ему старик. - Но моя младшая сестра знает. Я скажу тебе, где ее искать, если только ты омоешь мне ноги".
"Тринимак согласился, но обнаружил, что ноги старика еще отвратительнее и зловоннее, чем спина старухи. И все же, он сдержал слово. Старик рассказал ему, где искать младшую сестру, и вновь Тринимак отправился в путь, и вновь Боэтия убежал вперед и принял облик красивой молодой девушки.
"Теперь Тринимак боялся встречи с младшей сестрой, опасаясь, что ему вновь придется мыть или чесать нечто худшее, чем раньше, но когда он увидел красивую девушку, ему стало лучше.
" "Я встретил твоего старшего брата, - сказал он, - и он сказал мне, что ты знаешь дорогу к дому Принца Боэтии".
" "Верно, я знаю, - заявила она. - И я с радостью скажу тебе, только если ты поцелуешь меня".
" "Это я могу, - сказал Тринимак, но стоило ему податься вперед для поцелуя, ее рот широко раскрылся - настолько широко, что его голова вошла целиком, и Боэтия одним глотком проглотил его.
"Тогда Боэтия принял облик Тринимака, и заставил его рыгать и пердеть, и говорить глупые вещи, пока наконец не изверг огромную кучу дерьма, и это было тем, что осталось от Тринимака. Дерьмо поднялось и ушлепало прочь от стыда, гордого рыцаря не стало. Он стал Принцем Малакатом, а те, кто любил его, тоже изменились и стали орками".
В глазах женщины был странный взгляд.
"Это история была твоей любимой?" - сказала она.
"Да, когда мне было семь".
Она потрясла головой. "Вы, люди, всегда воспринимаете все буквально".
"Что ты имеешь в виду?" Его осенило. "Ты же Альтмер, так? Высокий Эльф? Как же возможно, что ты никогда не слышала о Тринимаке?"
"Конечно же, я слышала о Тринимаке," - сказала Сильханса, положив правую руку на пол, ладонью кверху. Она стала таять и проникать в поверхность.
"Что ты..."
Но Сильханса - все еще на коленях - начала расти, и быстро. И пока она росла, она менялась; цвет ее глаз и волос выцвел до серого, ее лицо расширилось, стало свиноподобным, появились клыки. Все признаки женственности исчезли, а когда она встала, он почувствовал, как покачнулся пол под ним, осознавая, что она держит его в ладони и поднимает вверх. Стены темницы растворились, и тот, кто назвал себя Сильхансой, был теперь ста футов росту. Держащая его рука поднесла его прямо к лицу, и другая тоже, показывая Сула, такого же голого и такого же плененного.
"Малакат", - выдохнул Аттребус.
"Так вы меня зовете", - сказал Малакат, его голос - треск ломаемых сучьев, его дыхание - смрадный ветер. Его глаза казались пустыми, но когда Аттребус заглянул в них, искривленные образы заполнили его разум, поглотив мысли.
Окружение тоже изменилось. Вокруг них вырос сад высоких деревьев, и раны на стволах были гирляндой лоз с цветками, похожими на лилии. Множество сфер задвигалось далеко в бесцветном небе, таких же далеких и бледных, как луны. Он слышал чириканье птиц, но это был печальный звук, будто нечто, смутно помнящее о том, что такое быть птицей, пыталось воспроизвести звуки, которых больше не чувствовало.
"Принц", - сказал Аттребус, начав дрожать. "Я не хотел оскорбить вас. Это всего лишь сказка, которую я слышал, когда был маленьким. Я не предполагал..."
"Замолчи", - сказал Малакат, и Аттребус закашлял, когда его рот мгновенно наполнился пеплом. "Я услышал от тебя достаточно. Ты мне не интересен. Но вот ты, Сул... Я помню тебя. Ты дал мне однажды клятву, противную твоим богам. Ты проскользнул через мой мир, даже не остановившись. Я оскорблен".
"Прошу прощения, Принц", - сказал Сул. "Я торопился".
"И все же теперь ты требуешь моего внимания. В моем собственном доме".
"Да, Принц".
Массивные веки Малаката опустились, сделав грозным его пристальный взгляд. Его ноздри раздулись.
"Он все еще там", - голос Принца опустился до едва различимого. "Это место, эта тень сада, этот отголосок чего-то прежнего - ты знаком с такими фантомами, Сул?"
"Да", - прохрипел Сул.
"Ты любил женщину, и ради нее ты уничтожил свой город, свою страну и свой народ".
"Я не хотел", - сказал Сул. "Я хотел лишь спасти ее. Это Вуон..."
"Не унижайся. Не стремись уменьшить красоту поступка". Малакат открыл глаза и воззрился на них, и теперь Аттребус упал, чувствуя будто его череп наполнился горячей латунью.
"Я исцелил твое израненное тело и тело твоего спутника", - сказал он. "Что мне теперь с вами делать?"
"Отпустите нас", - сказал Сул.
"Зачем?"
"Уничтожить Умбриэль".
"Вы пытались. Вы не смогли".
"Потому что у нас не было меча", - сумел выдохнуть Аттребус сквозь принаторевшую пыль.
"Какого меча?" Воздух, казалось, уплотнился, и волосы на руках Аттребуса встали дыбом.
"Есть меч, называющийся Умбра..." - начал Аттребус.
"Я знаю", - сказал Малакат. "Орудие Принца Клавикуса Вайла, похититель душ".
"Более того", - ответил Аттребус. "Меч был темницей для создания, которое также называет себя Умбра. Оно сбежало из меча и украло немалую часть силы Клавикуса Вайла, и это именно та сила, которая движет Умбриэлем, городом, который Сул и я хотим уничтожить. Мы верим, что если найдем меч, то сможем вновь заточить это существо и победить Умбриэль".
Малакат лишь взглянул на него на мгновение, а потом огромная голова слегка склонилась к могучему плечу. Было что-то детское в этом движении.
"Я слышал, что Вайл слаб и что-то разыскивает. У меня нет симпатии к нему. Или к кому-то другому". Он вновь взглянул на Сула, насупив свои могучие брови. "Как же я смеялся, когда ты предал их, превратив свою родину в яму, наполненную пеплом не меньше, чем мой мир. Гордость Велоти, наконец усмиренная. Одним из них. И все же твоя клятва осталась неисполненной".
"Вы можете помочь ему исполнить ее", - выпалил Аттребус. Его неудержимо трясло, но он старался говорить ровно.
"Вы знали кем был Сул, когда увидели его", - продолжал он. "Вы помните о его клятве спустя все эти годы. Вы исцелили нас и общались со мной. Под маской. Чтобы увидеть, к чему мы стремимся. Чтобы убедиться в том, что клятва, данная Сулом годы назад, до сих пор с ним. Что он все еще жаждет мести".
Голова Малаката вновь двинулась, и лозы за ним разрушились и превратились в облако черных мотыльков, закруживших вокруг.
"Есть несколько вещей, к которым я испытываю нечто вроде симпатии", - сказал даэдра. "То, что Сул несет в себе, есть одна из них. Так что, да, я помогу вам. Меч, Умбра - вы знаете где он?"
На губах Сула отразилось сомнение.
"Как еще вы туда попадете, если не с моей помощью?"
"Где-то на Солсхейме, мне кажется", - наконец ответил Сул. "В руках того, кто носит кольцо-печатку с драугром на нем".
Малакат кивнул; Аттребусу показалось, что на него падает гора.
"Я могу доставить вас на Солсхейм", - сказал принц. "Не разочаруйте меня".
Затем оба гигантских глаза воззрились на Аттребуса. "А ты - если ты мне когда-нибудь понадобишься, ты узнаешь об этом".
"Да, Принц", - ответил Аттребус.
Бог обнажил полный рот острых зубов. А затем хлопнул в ладоши.
@темы: The Elder Scrolls, Повелитель Душ